Пересмотр и переосмысление истории литературы начались и у нас, в Татарии. Но не всё идёт гладко. Мешают стереотипы мышления. Мешают амбиции ряда лиц с высокими учеными степенями и званиями, которые некогда в своих книгах и статьях высказывали мысли и положения, не выдержавшие испытания временем.
Острая борьба разгорелась вокруг имени и творчества крупного татарского прозаика, драматурга и публициста начала XX века Гаяза Исхаки (Исхакова). Первым в печати выступил известный критик Рафаэль Мустафин со статьёй «Подъем затонувших сокровищ» («Советская Татария». – 1987. – 26 июль). Исходя из того, что объективное значение творчества большого художника для национальной и мировой культуры не всегда совпадает с его политическими взглядами, он призывал снять табу, наложенное на имя и произведения Г. Исхаки. Доктор философских наук, профессор К. Ф. Фасеев в ответной статье «Не всё то золото» («Советская Татария». – 1987. – 23 август) со всей категоричностью заявил, что об этом не может быть и речи, ибо до революции Г. Исхаки был ярым буржуазным националистом и контрреволюционером, в своих произведениях проповедовал идеи пантюркизма и панисламизма, после Октябрьской революции покинул страну и, возглавив тюрко-татарскую эмиграцию, боролся против Советской власти, сотрудничал с фашистским режимом, после краха гитлеровской Германии уехал в Турцию и там продолжал клеветать на нашу страну.
Эту статью продолжила другая публикация – 19 февраля с. г. в газете «Советская Татария» появилась статья доктора исторических наук У. Белялова и доктора философских наук К. Фасеева «Гаяз Исхаки. Он же Шольц», написанная, как там сказано, на основе «анализа документов военной разведки буржуазной Польши и отдела «Восток» нацисткой партии Германии, находящихся в Главархиве СССР». Она полностью посвящена политическим взглядам Исхаки и его активной деятельности в среде татарской эмиграции начиная с 1920 года, по сути направленной на создание суверенного государства «Идель-Урал».
Располагая достаточным фактическим материалом, было бы легко доказать, что Г. Исхаки, как лидер татарской эсеровской группы, твёрдо стоявший на революционно-демократических позициях, не раз сидевший в царских тюрьмах и томившийся в ссылках, по крайней мере, до Февральской революции никак не мог быть буржуазным националистом, то есть идеологом либеральной буржуазии. Не мог он в этот период быть и противником демократической революции, также не мог проводить идеи пантюркизма и панисламизма.
В любом случае решение судьбы дореволюционного литературного наследия Г. Исхаки, думается, наверное, ставит прямую зависимость от обстоятельств его жизни на чужбине. История то и дело сталкивает нас со сложнейшими судьбами писателей и художников: замалчивать их имена и творчество – самый простой выход. Но как тогда быть с «белыми пятнами» в истории литературы (и не только литературы), полное знание которой так необходимо нам сегодня? Если бы даже не политические обвинения, выдвинутые против Г. Исхаки, соответствовали истине, это не должно помешать сегодня поднять «затопленное» дореволюционное наследие писателя, ибо необходимо написать подлинную научную историю татарской литературы начала XX века, очистить её от всего наносного, как того требует время перестройки жизни нашего общества.
Г. Исхаки пришёл в литературу в самом конце XIX века. Уже вскоре уровень осмысления жизни, художественность выделили его произведения из всего, создавшегося современниками, писателями кануна первой русской революции. В повестях и пьесах этого периода Исхаки одним из первых в татарской литературе применил принципы критического реализма. Среди написанного Г. Исхаки до революции 1905 года особое место занимает фантастико-публицистическая повесть «Исчезновение через двести лет». Размышляя об условиях национального возрождения и общественного прогресса, одним из важнейших автор считает приобщение к русской культуре. Кстати, то, что Г. Исхаки раньше других пришёл к критическому реализму, объясняется помимо прочего именно тем, что он стал серьёзно изучать и пропагандировать произведения русских классиков. Современники Г. Исхаки хорошо понимали, что «Исчезновение…» сыграло важную роль в развитии татарской литературы, общественной мысли. Так, один из наших классиков Фатих Амирхан в своей автобиографии писал: «В то самое время появилось новое произведение татарского писателя Исхакова – «Инкираз» («Исчезновение». – И. Н.). В этом произведении пламенный автор беспощадно критикует всю татарскую жизнь. Оно произвело на меня весьма сильное впечатление». Или же то двустишие из стихотворения великого Тукая «Голос в кладбище мюридов»1 (изымаемое, кстати, из всех современных изданий). В подстрочном переводе оно звучит так: «Подлинный урок дало нам произведение под названием «Инкираз», написавший его, оказывается настоящий человек…»
В ходе и после первой русской революции, особенно в 1909–1911 годах, Исхаки интенсивно работает. Заслуживают особого внимания большие романы «Нищенка» (первая часть написана в 1900 году) и «Мулла-бабай», повести «Тюрьма»2, «Жизнь ли это?», «Зять», «Суннатчи-бабай», пьесы «Взял-отдал»3, «Светопреставление»4, «Общество»5 и множество рассказов. Они представляют собой подлинно художественное исследование жизни татарского общества того времени. Их персонажи – консервативное духовенство, шакирды и мугаллимы, крестьяне, конечно же, множество женских образов, представляющих различные социальные слои – новы для татарской литературы. Реализм Исхаки, мастерство психологического анализа поднялось на новый уровень.
Пришла и слава. Произведения, а с ними имя автора доходили даже до глухих татарских деревень. Казанское издательство «Гаср»6 («Век») предприняло выпуск восьмитомного собрания сочинений. Произведения Г. Исхаки становятся известны не только в Татарии. Так, профессор петербургского университета В. А. Жуковский7 дал студенту-татарину тему дипломного сочинения, связанную с творчеством Г. Исхаки, о чём в 1912 году сообщила оренбургская газета «Вакт» («Время»). Некоторые сведения о писателе попали в книгу берлинского профессора М. Гартмана «Неполитические письма из Турции», изданную в 1910 году в Лейпциге.
На Г. Исхаки обратил внимание М. Горький. В 1910 году началась многолетняя переписка между ними. Приведу краткое, но показательное письмо М. Горького от 30 ноября 1911 года:
«Дорогой собрат!
«Брачный договор» мне хочется провести на русскую сцену, но до сей поры мои старания безуспешны.
«Дневник шакирда» передан в редакцию журнала «Современник»8 – ответа ещё не имею, сообщу его вам, как только получу.
Желаю всего хорошего.
А. Пешков»
По-видимому, не без участия Горького о Г. Исхаки заговорила и центральная русская печать. Так, в апрельской книге петербургского журнала «Современник» от 1911 года опубликована статья журналиста и литературного критика Неджиба Гасри9 «Пробуждение русских татар и их литература», чуть ли не половина которой посвящена творчеству Г. Исхаки. А в шестом номере журнала «Заветы»10 (Петербург) от 1914 года появилась статья М. Тохтамышева под названием «Татарская литература и Исхаков». Любопытны даже несколько дореволюционных публикаций востоковеда В. А. Гордлевского11 в московской газете «Русские ведомости»12, связанных с драматургией Исхаки.
Одним из первых «инородческих» писателей Г. Исхаки начал печататься в центральных журналах. В 11-м номере «Современника» за 1913 год увидел свет рассказ «Шакирд-абый», в июньском номере журнала «Заветы» за 1914 год – пьеса «Взял-отдал» под названием «Брачный договор».
Сказанного достаточно, чтобы понять, что до революции Г. Исхаки был не только крупным прозаиком и драматургом, но, по существу, и зачинателем новой татарской литературы – литературы критического реализма. К такому выводу, кстати, пришла уже дореволюционная критика. Так, основоположник татарской советской литературы Г. Ибрагимов, успешно выступавший и в качестве критика, писал: «Самое почётное и высокое место на ниве литературы занимает теперь старый реалист Гаяз-эфенди. Этот уважаемый (писатель) первым ввёл реализм в татарскую литературу». Н. Гасри в журнале «Современник» пошёл ещё дальше: «Исхаков является не только родоначальником татарской литературы и единственным по сию пору крупным представителем её – он отец татарского литературного языка». Если учесть, что на первом публичном спектакле у татар исполнилась пьеса Г. Исхаки «Жизнь с тремя жёнами» и что до революции с неизменным успехом шли на сцене около десяти его пьес, то придётся признать наличие истины в следующих словах М. Тохтамышева: «…он создал… можно сказать, татарский театр».
Теперь зададимся вопросом: что означает изучение и преподавание татарской литературы начала XX века без её основоположника, если не профанация науки? А ведь положение именно такое. Не говоря уж о том, что без творческого наследия Г. Исхакова мы многое теряем в знании истории нашего города, образа его жизни, его обычаев, выработанных им нравственных ценностей.
Вопрос о возвращении дореволюционного наследия Г. Исхаки, как и других крупных художников слова со схожей судьбой, нельзя связывать только с тем, как они жили на чужбине и как завершили свой жизненный путь. Разумеется, если руководствоваться научными принципами. Впрочем, до середины 20-х годов никому и в голову не приходило исключать Г. Исхакова из истории литературы и театра на том основании, что он оказался в стане белоэмигрантов. Так, в вузовском учебнике «История татарской литературы», изданном в 1926 году, творчеству Г. Исхакова отведено такое же место, что и признанным классикам Г. Тукаю, Ф. Амирхану, Г. Ибрагимову. И пьесы Исхаки ставились опять-таки до середины 20-х годов. Лишь потом, когда в угоду известной личности и его приспешникам от истории начали отсекать всё сложное, не укладывающееся в схему, творчество Г. Исхаки попало под запрет.
Возвращение народу литературно-художественного наследия Г. Исхаки, включение его в научный оборот нужно и неизбежно. Этот процесс уже начался: 9 апреля 1989 года в газете «Социалистик Татарстан» вышла полоса, посвящённая творчеству Гаяза Исхаки, июньский номер журнала «Казан утлары» помещает его рассказ. В нашем издательстве готовится однотомник произведения писателя. Но, поднимая «затопленное» имя, надо избегать ошибок, которые в подобных случаях допускались и допускаются. Нельзя поступаться принципами классовости и партийности. Нельзя гримировать «блудных сынов», выпрямлять их судьбы. Необходимо показывать их такими, какими они были в действительности. Надеюсь, эта небольшая публикация будет способствовать возвращению наследия яркого художника в национальную литературу.
И. Нуруллин
Искәрмәләр һәм аңлатмалар:
Во имя научной объективности. «Дружба народов» журналының 1989 елгы 8 нче санында «И. Нуруллин» имзасы белән басылган. Текст шуннан алынды.
1 «Голос с кладбища мюридов» – Г. Тукайның «Мөридләр каберстаныннан бер аваз» шигыре. И. Нуруллин әйтүенчә, «Бөтен хәзерге басмалардан чыгарылган» мәгълүм икеюллык бары тик Г. Тукайның алты томлы академик басмасының (Казан, 2011) беренче томында басыла алды. Икеюллыкның оригиналы түбәндәгечә:
Дәрсе гыйбрәт вирде безгә «Инкыйраз» нам бер әсәр;
Аһ, боны язган кеше инсан икәндер, белмәдем.
Шигырь беренче тапкыр «Әлгасрелҗәдид» журналының 1906 елгы 4 нче санында басылган була.
2 «Тюрьма» – «Зиндан».
3 «Взял-отдал» – «Алдым-бирдем».
4 Казанское издательство «Гаср» – 1907 елда Ә. Хәсәни оештырган «Гасыр» наширлек һәм сәүдә итү ширкәте.
5 В. А. Жуковский – Василий Андреевич Жуковский (1783–1852), рус шагыйре, рус шигъриятендәге романтизмга нигез салучы, тәрҗемәче, тәнкыйтьче.
6 «Современник» – А. С. Пушкин тарафыннан нигез салынган әдәби, иҗтимагый-сәяси журнал. Ул 1836 елда С.-Петербург шәһәрендә чыга башлый.
7 Неджиба Гасри – Нәҗип Гасрый (Мәүләбирдиев Мөхәммәтнәҗип Аллабирде улы, 1886–1937), әдәбият тәнкыйтьчесе.
8 журнала «Заветы» – айлык рус әдәби һәм сәяси эсерлар журналы. 1912 елның апреленнән 1914 елның августына чаклы нәшер ителгән.
9 В. А. Гордлевский – Владимир Александрович Гордлевский (1876–1956), тюрколог.
10 «Русские ведомости» – рус иҗтимагый-сәяси газетасы. 1863 елдан 1918 елның апреленә кадәр Мәскәүдә нәшер ителгән.